Я не знаю, когда именно это случилось со мной впервые.
Наверное, не самое лучшее начало для стоящей истории. С другой стороны, кому и какое дело до моих записей? Я просто сделаю вид, что пишу лишь для самого себя.
Не то чтобы в этом была какая-то необходимость, отнюдь. Но мне всё чаще кажется, что я понемногу забываю свою жизнь. Я с трудом вспоминаю имена некогда важных людей, прошлое сливается в моей памяти в один большой серебристо-серый ком: обрывочные воспоминания, какие-то неоконченные диалоги, сообщения, смутные отголоски боли.
Недавно я перечитывал самые первые записи в этом дневнике и с огорчением отмечал, что все признаки моей ... нестабильности (я пропущу здесь прилагательное, потому что не уверен в выборе конкретного слова) ярко прослеживались уже три года назад. Это не было началом, уже потом понял я, эта тень преследовала меня долгие годы, чтобы в итоге догнать и лишить меня зрения. Говоря "лишить зрения", я не имею в виду проблемы физического характера.
Я буквально утратил возможность адекватно воспринимать реальность. Оценивая всё происходящее через призму моего больного мировосприятия, не вижу целостную картину, углубляюсь в мучительное анализирование предпосылок и мотивов, изобилирую теориями и порой радую окружающих цветистыми монологами. Что мне ещё остаётся? Выслушивать чужие проблемы, распутывать узлы чьих-то взаимоотношений, сыпать советами и скорбно поджимать губы. Я раскидываю сети собственного аналитического дара так широко, что не поймали они, похоже, лишь одного меня. Только о себе самом я могу сказать: да, я пытался что-то там вспомнить и даже кое-что обнаружил. Да, я знаю, что сейчас этого нет. Вот только я и все мои
гениальные приёмы самоанализа так глупо упустили тот момент, когда меня попросту поглотили вместе со всеми моими идеями и разглагольствованиями. Вся моя бравада изначально не имела смысла.
читать дальше - 1.
...
Многие рассказывают о своей вынужденной изолированности от социума, о боязни контактировать с людьми. Я не могу сказать, что сталкивался с подобными проблемами. Я достаточно легко вхожу в контакт даже с незнакомыми людьми, если в том возникает необходимость. Я могу поддержать беседу, вполне способен без особого для себя ущерба посещать места массового скопления людей и за двадцать один год своей жизни успел обзавестись парой хороших друзей и узким кругом приятелей.
Но вот в чём проблема: внутри себя я до безумия одинок. Нередко я испытываю ощущение неправильности всего происходящего: порой кажется, что жизнь эта вовсе мне и не принадлежит. Возможно, мне стоило бы родиться в другой стране или даже в ином столетии. С течением времени я всё чаще погружаюсь в свой внутренний мир, с трудом вспоминая о необходимости поддерживать хотя бы видимость связи с когда-то значимыми для меня людьми. Я старательно улыбаюсь, встречая когда-то близкого мне человека после долгой разлуки; в душе моей чернильным пятном расползается стылая пустота.
Вчера я наглотался волшебных таблеток и теперь с трудом перебираю конечностями, пытаясь привести своё тело в приемлемое положение. Я не задумывал травиться, нет, я всего лишь хотел перестать думать — и мне это практически удалось. Конечно, у всего этого есть один большой минус: теперь мне довольно сложно сортировать свои накопившиеся за долгое время заметки и стараться собрать из каких-то отрывков более или менее годный к прочтению текст. Впрочем, я всё равно попробую это сделать.
...
Зачастую это происходит незаметно: однажды ты просто обнаруживаешь, что яркий поток жизни с шумом проносится мимо, оставляя тебя на обочине под обломками наивных мечтаний и тщетных надежд.
Так случилось и со мной: все мои приятели оказались вовлечены в весёлый хоровод будней, я же остался не у дел. Нет, я ничуть не сожалею об этом; давно приняв факт своей инаковости, я вовсе не страдаю от невозможности стать среднестатистической клеткой этого общества. Кроме того, несколько лет я старательно вёл сетевой дневник, этого вполне хватало, чтобы высказать свои мысли по тому или иному вопросу, найти единомышленников и получить в итоге качественную иллюзию полноценного взаимодействия с людьми.
Но в какой-то момент я понял, что не хочу доверять свои мысли даже собственному дневнику. Я стал всё реже делать записи, но и они скорее напоминали унылые заметки, а вот теперь я и вовсе не могу заставить себя хоть что-то там написать. И вновь меня словно разъедает изнутри – и уже нет ни малейшего шанса на спасение.
Позвоночник будто превратился в желе; я медленно поднимаю бесконечно тяжёлые веки и долго фокусирую взгляд. Мне почти хорошо. Никаких лишних мыслей, никаких лишних телодвижений.
Минувшая весна превратилась для меня в один бесконечный кошмар: приступы накатывали один за другим, я не успевал ликвидировать последствия одного, как тут же меня накрывало волной следующего. Зима, наверное, была чем-то подобным; я не помню. Это время уже стёрлось из моей памяти, оставив лишь неясные силуэты да полустёртые ощущения.
Я всё чаще ловлю себя на том, что вступаю с самим собой в долгие запутанные беседы. Я не считаю это особо странным, в конце концов, многие порой обращаются к своему второму "я" в поисках ответа. Думаю, у каждого человека есть такие ... (вещи? моменты? эпизоды? не могу подобрать нужное слово.), делиться мыслями о которых он не готов ни с кем. Просто у меня их немного больше. Вот и всё.читать дальше - 2 (часть 1).Впрочем, в моей жизни есть человек, с которым я могу без опаски поделиться многим из того, что меня тревожит на данном этапе. Мы знакомы стравнительно недолго (конкуренции с Аке в этом пункте не способен выдержать никто), но достаточно для того, чтобы я не боялся понемногу открываться. Не боялся и знал, что не наткнусь на грубое неприятие и явное непонимание своих проблем. Не услышу извечное "тебе лишь бы поплакаться, а менять ты всё равно ничего не хочешь". Найду поддержку, сочувствие, сострадание, получу дельный совет. Порой мне очень не хватает всего этого, поэтому вдвойне здорово знать, что где-то есть человек, которому действительно важно, с каким настроением ты сегодня проснулся и с какими мыслями отправился спать.
Перелистывал мою с ним переписку и понял, что там нет ничего, чем я хотел бы поделиться с общественностью. Слишком личная информация, слишком расслабленный я, слишком свободный диалог. Всё "слишком".
Во всех этих беседах есть один очевидный положительный момент: я получаю возможность взглянуть на ситуацию как бы со стороны, что позволяет мне более успешно систематизировать приобретённые сведения для дальнейшего анализа. Зачем мне это? Хм. Хороший вопрос. Возможно, всё дело в привычке, сохранившейся с давних времён (напыщенные слова, но сейчас я просто не хочу задумываться над подбором более адекватного аналога), когда каждое сообщение несло в себе некий тайный смысл, разгадать который было первостепенной задачей. Когда за вуалью слов хотелось разглядеть саму суть личности отправителя. Когда в каждой фразе виделся подвох, который непременно нужно было обнаружить, чтобы не остаться в дураках. Славное, чудесное было время!..читать дальше - 2 (часть 2).Иногда я перечитываю заготовки для труда всей моей жизни и думаю: ну вот какого чёрта? С чего я вообще взял, что я способен написать что-то удобоваримое? Унылые жизнеописания и размышления о тщете всего сущего давно вышли из моды. Я не Сартр и даже не Камю, давно пора бы оставить эти экзистенциалистические бредни пылиться на дальней полке в уголке моей памяти, но нет же!
Стиль неровный; порой кажется, что каждая заметка принадлежит перу абсолютно разных авторов, впрочем, если я собираюсь выпустить очередные "Хроники шизофреника", то всё в полном порядке. Раньше я очень любил смотреть видеоматериалы о пациентах психиатрических лечебниц, о домах престарелых и интернатах для детей-отказников. С пытливым любопытством ребёнка я вглядывался в измученные и изувеченные лица людей, равнодушно выслушивая слезливые рассказы о бесконечном ужасе, поселившемся в этих заведениях. Думал ли я тогда, что и меня ожидает нечто подобное? Навряд ли.
Пока где-то там детишки и старушки неровными мазками самой дрянной гуаши закрашивают грубые альбомные листы, я медленно, но уверенно накапливаю свой бесценный материал для нетленного литературного шедевра. Что из этого на выходе будет выглядеть абсурднее — кто знает?..читать дальше - 3.Я недавно беседовал с одним довольно занятным человеком. Постепенно мы перешли к обсуждению собственных глобальных планов на будущее, я рассказал о намерении написать однажды что-нибудь годное; в итоге пришли к соглашению, что для создания одного достойного текста придётся сперва написать сотню не столь удачных произведений. Досадно, что я всё ещё завис на первом этапе; возможно, расставлять по местам слова в предложении я и научился, но литературным гением меня это вовсе не сделало. Что ж, подумал я. Ко многим ныне известным авторам слава пришла лишь после смерти, но успею ли я создать что-нибудь ДО?..
Пришла осень, первые тревожные симптомы напоминают о себе с новой силой; что бы я там ни говорил, но лето оказалось небольшой отдушиной для меня: сказались ли мои поездки к матери или встречи с немногочисленными друзьями — не знаю, что именно позволило мне немного расслабиться, но сути это не меняет.
За моментами вынужденной активности накатывают приступы безнадёжной апатии и тоски, мне не хочется больше ничего, но я упорно пытаюсь нарисовать какие-то цели и планы, шевелюсь из последних сил и старательно делаю вид, что не замечаю, как всё это похоже на предсмертную агонию умирающего. Мне очень бы хотелось перестать размышлять об этом, но мрачные мысли будто дожидаются в темноте своего часа, чтобы в момент малейшей слабости и уязвимости атаковать мой рассудок.
Пару дней назад я сидел в офисе и выслушивал очередные пояснения своего руководителя. Я не помню, в какой конкретно момент меня накрыло: я таращился на белоснежные листы документации и видел, как на них кляксами расползаются кровавые пятна, тёмными сгустками пачкающие стол и мою рубашку. Потом пришло тусклое осознание, что эта кровь вытекает из моего рта. Я медленно протянул руку, чтобы размазать кровавую гущу по столешнице; мои пальцы накрыла чья-то ладонь. Несколько долгих секунд я безразлично смотрел в лицо своего руководителя невидящим взглядом, не узнавая и не реагируя на его оклики. Потом пару раз моргнул, послал извиняющуюся улыбку, сказал, что о чём-то задумался.
Поверхность стола была девственно чиста.читать дальше - 4 (часть 1).В какой-то момент я просто вынужден признать поражение: приступы головной боли и тошноты терзают денно и нощно, не давая ни минуты покоя.
Всё это время, что я не пишу, со мной, разумеется, что-то происходит; появляются новые лица и разговоры, в раскадровку вклиниваются суматошные походы по магазинам и междугородние поездки, из воспоминаний о которых память удерживает лишь постоянно движущийся по-осеннему стылый пейзаж за грязным оконным стеклом. Сколько раз я порывался выблевать хоть что-то на страницы своих дневников; каждая моя попытка оборачивалась полнейшим провалом: пальцы застывали над клавиатурой в мучительной судороге, слова застревали в горле, а истории рассыпались градом бессмысленых фраз и поступков. Я больше не хочу писать о себе, я просто не могу это сделать.
Я терплю поражение по всем фронтам: связи рвутся, не успевая окрепнуть, и инициатором всего этого, конечно же, снова являюсь я сам. Кинь камень в того, кто скажет, что я не пытался; о, я старался, я так старался! Я сдерживал презрительные ухмылки и острые комментарии, я закрывал глаза на некомпетентность и отсутствие манер, внутренне содрогаясь от омерзения и гнева. Я выбирал нейтральные темы для беседы, я быстро шёл на контакт, я с упорством носорога запихивал себя в суетную – реальную – жизнь. И я облажался. Облажался по всем пунктам; так не обламываются даже нерадивые ученики, расставляющие галочки в тестовом задании наугад.
В принципе, мне ничуть не досадно, вот только скорее бы прошла эта нещадная резь в висках.
читать дальше - 4 (часть 2)....
Головная боль так и никуда не исчезает; уютно сворачиваясь где-то у подкорки головного мозга, она почти позволяет забыть о ней, привыкнуть – но лишь для того, чтобы в скором времени вновь вернуться.
Перед сном я часто думаю о смерти. Я вовсе не боюсь умереть нежданно и бессмысленно, более того, я считаю это вполне закономерным финалом моего скорбного существования. Собственная смерть давно не является поводом для тревог и беспочвенных волнений. И в последнее время я всё чаще замечаю некие тревожные звоночки, знаете, такие маленькие предвестники скорой гибели, и единственное, что не нравится мне в данной ситуации, так это то, что сигнализируют они, возможно, вовсе не о моём крушении. Я так упорно пытался избавить себя от ненужных связей и лишних эмоций (что мне частично удалось, признаюсь), но всё же не сумел довести дело до конца. И что теперь? Я полон скорби и отчаяния при мысли о том, что однажды – пусть и не сейчас – я буду вынужден пережить смерть близкого для меня человека. Жизнь – жестокая штука, было бы глупо не помнить об этом. Каждый из нас обречён на страдания в связи с утратой самых дорогих сердцу людей. Как часто мы живём одним днём, не задумываясь о том, что "человек внезапно смертен"! Как часто приходят в мою голову эти безрадостные мысли, это гнетущее ощущение, вызванное осознанием собственного – общечеловеческого – несовершенства!..
Я несколько лет внушал себе, что слёзы – это нелепая слабость, но приходит ночь – и предчувствие чего-то дурного тяжёлыми каплями стекает по моим щекам.
читать дальше - 5 (часть 1)....
Казалось бы, мне почти удалось убедить себя в том, что всё в порядке, но хватает лишь одного серого дня — и боль тяжёлым ледяным комком вновь недовольно ворочается где-то за грудиной.
У меня достаточно нормальная жизнь; уж всяко получше, чем у многих других, но этот факт едва ли делает меня счастливее. Я старательно запихиваю всё самое тёмное и больное в себе как можно глубже, куда поверхностным мыслям дороги нет, но с каждым прожитым днём я всё больше убеждаюсь, что мне не убежать, не скрыться. Тьма — она во мне; за ворохом возвышенных рассуждений, призванных замаскировать следы разложения, гниёт моя жалкая чёрная душонка. 'Убивай, убивай' — шепчет голос в моей голове, и я не хочу знать, но чувствую, что голос этот принадлежит мне и нет здесь никого кроме, кто вливал бы в меня по капле этот тягучий яд ненависти.
Я не думаю об этом, не думаю.
читать дальше - 5 (часть 2).Чем больше я стараюсь не_думать, тем нелепее выглядят мои попытки изобразить заинтересованность в обыденности.
Вся моя жизнь сводится к распорядку дом-работа-дом, куда лишь изредка мне удаётся втиснуть уютные выходы в свет в компании моих прекрасных соулмейтов. Я не жалуюсь, нет, но в то же время совершенно не вижу предпосылки для того, чтобы однажды вся эта ситуация хоть как-то изменилась. Да, вероятно, что-то добавится, а что-то уйдёт, но о глобальных нововведениях речи и вовсе нет, а это... нет, не грустно, хотя должно бы быть таковым. Я больше не могу печалиться по поводу своего безрадостного будущего и отсутствия каких-либо перспектив, потому как мне совершеннейшим образом всё равно на все бесконечные "надо" и "должен", никому я ничего не должен, уясните вы наконец, я хочу просто плыть по течению, по воле своей изредка переворачиваясь со спины на живот и делая пару-тройку спонтанных гребков в сторону далёкого манящего берега. Всё, что я делаю, так это пытаюсь сохранить хотя бы видимость покоя. К чёрту экспрессию, подайте мне размеренное течение жизни с чётким планом действий на ближайшее время, а уж возможности для его реализации я изыщу без труда, грешно мне жаловаться на несостоятельность.
Нынешняя осень прекрасна: в городе всё ещё полно будто пропорошённой налётом увядания зелени, тут и там яркими всполохами — багряный, жёлтый, красный — загорается листва, я наслаждаюсь последней лаской усталого солнца и пью солёный туман; холодные пальцы утренней сырости ползут за шиворот, вечерняя тьма обрушивается внезапно, я не могу надышаться этим терпким воздухом, меня вновь терзает предчувствие, что всё это — в последний раз, и вот я готовлюсь к бесконечно долгой зиме — и снова чёрные стылые воды моей мёртвой реки распахивают для меня свои объятия. Я в безмолвии стою на берегу и смотрю вдаль. Скоро первый ломкий лёд запечатает глубины моей памяти.
Я вдыхаю поглубже и готовлюсь нырнуть.
tbc.