«Недописанное (и вряд ли когда-либо будет, хвала небесам).
Однажды я стану взрослым и буду читать газеты, бранить депутатов думы и вечно смотреть ток-шоу, за утренней чашкой кофе закуривать сигарету и верить: ещё немножечко — и жить станет хорошо. И думать, что всё наладится и сгладятся все рытвины. Найдутся свои и близкие, вернутся те, кто ушёл. Ножи перестанут метить в склонённые чьи-то спины. И сразу жить станет — весело, жить станет — хорошо.
Когда я любил тебя, было так страшно и весело.
Ярко почти до безумия и до восторга тепло.
Смело неловкие паузы я занавешивал песнями:
Сколько воды с той поры уж теперь утекло!..
Да, я любил тебя: было и страшно, и весело.
Было, но било тогда посильнее кнута.
Раны незримые ныли, тянули болезненно.
Мне-то казалось, что ты, без сомнения, та.
Сердце моё трепыхалось, тобою истерзано.
Сердце моё остывало, а в нём — пустота.
Роза глядит задумчиво в маленькое окно.
Роза была здесь как-то...впрочем, уже давно.
Роза укрыта пледом. Рядом любимый пёс.
Роза моргает часто, не проливая слёз.
Ей ничего не хочется, даже с лимоном чай.
Горькое одиночество, скомканная печаль.
В ряд на столе шкатулочки, в каждой лежит секрет.
Роза хранит молчание почти девяносто лет.
Я теряю отчаянно с каждым прошедшим днём.
Я почти не скучаю, но медленно бьётся в груди.
Мы не видемся вовсе, друг друга не узнаём.
Мы теперь не вдвоём.
Ты оставил меня позади.
На заброшенной станции, на Одинокой горе,
На истёртой скамье в старом парке, что возле кино.
Ты меня позабыл в этом стылом чужом январе.
В этой странной игре
Всё заранее предрешено.
Ты не друг и не враг, но отводишь в сторону взгляд.
...
»
Однажды я стану взрослым и буду читать газеты, бранить депутатов думы и вечно смотреть ток-шоу, за утренней чашкой кофе закуривать сигарету и верить: ещё немножечко — и жить станет хорошо. И думать, что всё наладится и сгладятся все рытвины. Найдутся свои и близкие, вернутся те, кто ушёл. Ножи перестанут метить в склонённые чьи-то спины. И сразу жить станет — весело, жить станет — хорошо.
Когда я любил тебя, было так страшно и весело.
Ярко почти до безумия и до восторга тепло.
Смело неловкие паузы я занавешивал песнями:
Сколько воды с той поры уж теперь утекло!..
Да, я любил тебя: было и страшно, и весело.
Было, но било тогда посильнее кнута.
Раны незримые ныли, тянули болезненно.
Мне-то казалось, что ты, без сомнения, та.
Сердце моё трепыхалось, тобою истерзано.
Сердце моё остывало, а в нём — пустота.
Роза глядит задумчиво в маленькое окно.
Роза была здесь как-то...впрочем, уже давно.
Роза укрыта пледом. Рядом любимый пёс.
Роза моргает часто, не проливая слёз.
Ей ничего не хочется, даже с лимоном чай.
Горькое одиночество, скомканная печаль.
В ряд на столе шкатулочки, в каждой лежит секрет.
Роза хранит молчание почти девяносто лет.
Я теряю отчаянно с каждым прошедшим днём.
Я почти не скучаю, но медленно бьётся в груди.
Мы не видемся вовсе, друг друга не узнаём.
Мы теперь не вдвоём.
Ты оставил меня позади.
На заброшенной станции, на Одинокой горе,
На истёртой скамье в старом парке, что возле кино.
Ты меня позабыл в этом стылом чужом январе.
В этой странной игре
Всё заранее предрешено.
Ты не друг и не враг, но отводишь в сторону взгляд.
...
»
URL записи