Вот и снова слабость.
И когда же я запомню: если ты не ешь - ты не куришь. Никаких исключений.
Нет, запомнить-то я запомнил, а вот следовать этому золотому правилу всё как-то не случается.
А потому не приходится удивляться: вот и снова слабость.
Здравствуй, родная, я так тебя ждал.

То ли я впал в спячку, то ли тотальное безразличие воцарилось в основах моего мировосприятия, но для меня более всего желанно погрузиться в сонную тишину своей серой комнаты и понемногу растворяться в бесконечной веренице дней, пылью оседающих на всех доступных горизонтальных поверхностях.

Мысли - ленивые, спокойные. Размеренное сердцебиение, вялые сокращения желудочных стенок. Немного холодно, немного грустно. Это слегка напоминает мне о той зиме, когда мне казалось, что лёд чёрной реки будет вечно удерживать меня на самом дне под чудовищным гнётом застывших вод.
Впрочем, почему 'казалось'? Быть может, все мои попытки вернуться к нормальной жизни на деле оказались лишь кратковременной возможностью вынырнуть на поверхность, чтобы жадно заглатывать стылый воздух и бестолково озираться вокруг.

Остаётся только кутаться в клетчатую вельветовую рубашку, изображать мимическую активность, о которой Ахматова, несомненно, сказала бы что-то в духе '...искривился мучительно рот', и с каким-то мрачным удовлетворением рассуждать о деяниях достопочтенного Андрея Романовича. Или о десятом блоке. Или о Гроссмане. Или...

Скорее бы пришла весна. Скорее бы прошло ещё полтора года. Скорее бы.